[ihuli]

Название: Разбитые Коленки
Автор: [J]убери альбом, Рукия-чан[/J]
Бета: не вычитано!
Фандом: KHR!
Пейринг: 5986 (Гокудера/Хару)
Рейтинг: PG
Предупреждения: ООС (?), ибо с фандомом знакома на 40 глав
Посвящение:  trablie тебе - по заказу, и ваще, за прекрасную няшечность и шипперство такого прекрасного пейринга **

На дворе стоял теплый апрельский денек, из тех, когда кажется, будто зимы никогда не было, и не будет. После позавчерашнего дождя, вода из луж окончательно испарилась, и окружающий мир дышал легкой свежестью... Абрикосы, высоко вздымающиеся вверх, навстречу солнцу, уже сбрасывали свое нарядное одеяние из легких белых лепестков. Они кружились, подхваченные легким южным ветром, создавая иллюзию причудливого водоворота, в который тотчас хотелось шагнуть. Лепестки мягко, почти неслышно, шелестели под ногами - совсем не так, как осенняя листва, и, казалось, что они парят в пару-тройке сантиметров от асфальта. Небо было голубоватое, с легким оттенком необычной синевы, которая появляется лишь в те моменты, когда расцветает сама весна, поднося в высоту свои изящные руки. Ветер развевал её невидимые волосы, и вместе с ними медленно колыхались пока ещё слабые веточки деревьев; солнце отражалось в её невидимых, прозрачных глазах так же, как отражалось в неглубоких, тоненьких ручейках, бегущих куда-то на восток, впадающих в полноводные реки. Дыхание весны чувствовалось везде - в теплых и нежных улыбках матерей, в звонком смехе школьников, которые ждут-не дождутся летних каникул, в веселом и слегка чокнутом продавце газет на улочке, с которым здоровались все проходящие.
А народ, чувствуя пришествие долгожданной после-зимней поры, сбросил толстые, ограничивающие движения курточки, теплые свитера и тяжелые штаны, закинул шапки и шарфики подальше на антресоли, запечатывая любые воспоминания о прошедшем холодном времени.

Миура Хару никогда не опаздывала - всегда приходила в школу пораньше, чтобы было время повторить материал самого сложного урока, но сейчас... На пороге она поссорилась с матушкой, которой почему-то показалось, что её юбка грязная, зацепилась ногой за гвоздик, непонятно откуда взявшийся в дверном проеме, и попала под горячую лапу кошке, которая, демонстрируя чудеса эквилибристики, бросилась прямо девушке на голову, сразу после того, как она посушила волосы. Разъяренная и расстроенная Миура вылетела из родного дома, как пробка из бутылки шампанского, и кипя от негодования, направилась в школу. По пути, ей встретилась яркая витрина нового магазина свежей выпечки - вкусные на вид, пышные плюшки и булочки, маленькие тортики и шоколадные кексы, слегка припорошенные сахарной пудрой приковали Хару к стеклу получше всякого магнита. Ей было лень заходить в пекарню, доставать деньги и расплачиваться, - гораздо приятней полюбоваться совершенным искусством выпечки просто так, из-за стекла, в котором отражались солнечные блики. Миура давно не ела сладкого - школьный кафетерий временно закрыли, объясняя это тем, что очередь из девочек-сладкоежек, набегающих на каждой перемене, чтоб запихнуть в рот что-нибудь съедобное, ужасно подрывает дисциплину. Он должен был открыться после того, как девочки "все осознают", и перестанут ломиться туда, создавая пробки. Хару не то, чтобы злоупотребляла сладким, но горячий шоколад и булочка после третьего урока, был чем-то таким привычным и домашним, что отказываться от него было ужасно невесело. В свою очередь, то, что лилось из автомата, что стоял в коридоре на втором этаже, называть именем этого прекрасного напитка, было, по меньшей мере - ересью. По большей - Миура старалась не употреблять таких слов. Полная, но добродушная женщина, которой в пору было открывать собственную пекарню с сочувствием качала головой, глядя на голодных учениц, однако, мнение завуча полностью поддерживала.

Подул ветер, словно пытаясь напомнить, что школа не ждет, и начало уроков из-за неё никто не будет откладывать, и Хару испуганно спохватившись, сорвалась в бег. Пекарня стояла на вершине холма, и бежать было не сложно. По пути девушка попыталась посмотреть на часы, но стрелки - и большая, и маленькая, - как назло, расплывались, и она в первый раз пожалела, что часы у неё не электронные. Предположив, что проторчала у пекарни около десяти минут, Миура охнула - вышла-то она в без пятнадцати восемь! Уж за пять минут-то она никак не добежит до школы. А старшая школа Мидори не терпит опозданий - страшно было предположить, что скажет завуч, когда увидит её - одну из лучших учениц: и по успеваемости, и по поведению - растрепанную, запыхавшуюся, и со стрелкой на гольфе. На стрелку, разумеется, никто смотреть не будет, но в такие моменты в девушке просыпалась неизлечимая склонность к самокопанию. Только в такие.
Она поднажала, стараясь набрать спорости, но куда ещё быстрее, когда дома, мимо которых она пробегала расплывались в одно неясное пятно, сметаемое порывами воздуха; когда дыхания совсем-совсем не хватало, а в левом боку начинало неприятно покалывать.
Наконец, сосредоточившись, и немного притормозив, Хару заметила узенький проулок, и едва удержалась от того, чтобы победоносно подпрыгнуть. Если побежать этим путем, можно срезать добрую половину пути, и выйти прямо на улочку, через дорогу от школы. Девушка улыбнулась, и ещё немного разогнавшись, собралась поворачивать, но... Она достигла слишком большей скорости, когда бежала с холма, и теперь остановиться было очень и очень трудно. Не справившись с резким поворотом, Миура почувствовала, как ноги в лакированных коричневых туфельках отрываются от земли.
Хару пробыла в воздухе около трех секунд, но кратковременный полет её невероятно заворожил. В животе похолодело - ощущение было схоже с тем, которое испытываешь, когда самолет взлетает после долгого разгона... Она закрыла глаза, вдыхая на полную грудь и всего-лишь на секунду почувствовала себя птицей.
А отрезвила её резкая, тупая боль. Недолговечной птице подбили крылья, и перья, в виде листов в клетку, вылетевших из неожиданно раскрывшейся сумки, разлетелись по тротуару. Некоторые приземлились прямо на проезжую часть, и, подверженные нелепому броуновскому движению, ещё долго кружили над расчерченным асфальтом - пока какой-то велосипедист не наехал на них, оставив длинный, грязный след на всю длину.
Миура, едва сдерживая слезы, посмотрела на свои ноги.
Обе коленки были разбиты, а кожа на правом локте сильно саднила. Хару, еле шевелясь, попыталась сесть ровно, но ноги не повиновались - она не могла их разогнуть. Тогда девушка перекатилась на спину, и, стараясь держать ноги прямо, села. Карие глаза наполнились слезами, когда взглянули на содранные чуть ли не до мяса коленки и окончательно порванные гольфы.
Людей вокруг не было.
На часы смотреть не хотелось - и так ясно, что опоздала.
Девушка закрыла лицо ладонями.

- Хару? - Миура подняла голову, но увидела только велосипедное колесо. Подумав, что это ей почудилось от шока, она приняла прежнюю позу. Сквозь пальцы, девушка углядела белые кроссовки и низ джинсовой штанины - кто-то сегодня явно не торопился в школу. - Эй, ты чего тут сидишь? - её потрясли за плечи.
Раздраженные интонации в голосе, наконец-то, вызвали какой-то отзвук в памяти.
- Хахи? Гокудера-кун? - Хару снова отвела руки от лица и удивленные, заплаканные карие глаза встретились с что-то явно не понимающими, зелеными.
"Из всех людей, которые Хару могли бы встретиться, ей встретился Гокудера... Сегодня явно не её день", - грустно подумала девушка, ожидая издевок.
- Что-то случилось?
- Что, не видно?! Хару упала!
- Почему? - выражение лица Хаято из слегка обеспокоенного медленно переплывало в обычно-небрежное.
- Хару разогналась и упала! - девушка буйно замахала руками, норовя ударить склонившегося над ней парня в нос... или ещё куда-то.
- Специально, что ли? - Гокудера скептически приподнял бровь, глядя на неё, как на сумасшедшую.
- Гокудера-кун считает Хару дурочкой! - погрустнела Миура, начав изучать асфальт, - Хару не может встать, но Хару не нужно чужое сострадание. Гокудера-кун может идти, а Хару ещё немного посидит здесь, и пойдет домой.
- Ага, щаз. Десятый меня убьет, когда узнает, что я бросил тебя тут... В таком виде. Пойдем.
- Хару не может идти, - ещё грустнее заметила девушка.
- Что? Ты же говорила, что пойдешь домой!
- Хару очень сильно ударилась и не может встать. - пробурчала Миура, смотря на содранные ладони. В них затерялись маленькие крупицы-камешки с асфальта. Повисла тишина. Хару не шевелилась, не смотря в лицо парню, но зато внимательно изучая его кроссовки. Наконец, кроссовки обернулись к неё задней частью, и девушка всхлипнула - каким бы идиотом не был Гокудера, он мог бы и помочь... А теперь, он ещё и бессердечный идиот. Слезы снова потекли по щекам - уже от досады. Ногами шевелить девушка не пыталась - неприятных ощущений и так предостаточно. Хару судорожно вздохнула и закрыла глаза.
Вдруг теплые руки коснулись сначала её спины, а потом поддели обе коленки, приподнимая Миуру над землей. Хару распахнула глаза и тотчас увидела подбородок, и уголок чужих губ.
- Гокудера-кун? - спросила она у подбородка. Тот утвердительно опустился. - Что ты делаешь?
Удостоверившись в том, что велосипед стоит надежно, Гокудера опустил девушку на багажник. Та заерзала, глядя то на парня, то на велосипед. Окончательно запутавшись, Хару замотала головой. Хаято не обратил на это внимание - глупая девчонка явно ударилась не только ногами, до сих пор кровоточившими... Он задержал взгляд на её коленках. Рана глубокая, а кровавые подтеки стекают по бледной коже... Гокудера нормально относился к крови, вот только такая кровища на худеньких ногах Миуры заставляла беспокойные мурашки бегать по спине.
Он уселся на велосипед, привычным движением поставил левую ногу на педаль, и оттолкнулся правой. Велосипед двинулся, набирая скорость. Сумка осталась валяться на дороге, но на неё никто не обратил внимание.
Хару вскрикнула. Хаято беспокойно дернулся.
- Хару боится!
- Обхвати меня за спину, - буркнул парень, переключая скорость.
- Хахи?!
- Вот дура-то... За спину, говорю, обхвати!
- Тебя?
Гокудера замер, едва удержавшись от того, чтобы посмотреть на хрупкую девушку, сидящую сзади него. Это был первый раз, когда она назвала его не "Гокудерой-куном". Он сжал зубы, прихлопнув эту мысль - такие мелочи не должны его волновать.
- Меня...
Тонкие руки обхватили его за талию, и Хаято почувствовал теплое дыхание на спине - Хару уткнулась в белую рубашку носом.
- Мы едем в аптеку.

До ближайшей аптеки - около получаса езды, а с определенным грузом на велосипеде - ещё дольше. Но Гокудере не хочется вырываться из теплого кольца рук шатенки, сидящей на багажнике, а Хару, кончиками пальцев чувствовала, как ровно бьется его сердце - там, под тонкой тканью рубашки. Она прижалась к его спине ухом, наблюдая за яркими витринами, что мелькали, когда пара на велосипеде проезжала мимо них, и Миура жмурила глаза от счастья, когда все вспышки соединялись в одну - точную, сверкающую всеми цветами радуги. И, казалось, что весь мир слился в одну невнятную кляксу, а все, что имело значение - это легкое движение пальцев Хаято по её руке - будто невзначай, а может и правда - невзначай, но для девушки все приобретало особый, личный оттенок. Только её. И коленки уже не так болели, хотя нормально двигать ногами она все ещё не могла.
- Приехали, - в голосе Гокудеры была знатная хрипотца - то ли от того, что устал ездить, то ли... Тешить себя ложными надеждами на счет этого парня не хотелось, и Миура врезала внутреннему-я сковородкой. Она отпустила его.
Хаято ловко соскочил с велосипеда, и девушка вцепилась в сиденье, чтобы не упасть. Гокудера скрылся за дверью с нарисованым на ней красным крестиком.

- Сейчас будет больно, - сказал парень с пепельными волосами, опускаясь перед девушкой, сидящей на багажном сидении велосипеда на корточки. Он оторвал кусочек ваты от большого рулона, и изрядно капнув на него перекисью - рану нужно было дезинфицировать как можно скорей, прислонил к левому колену Хару. Та вскрикнула, сжимая зубы, испуганно глядя на то, как вместо пыли и крови в ранке появлялась белая, шипящая пена.
- Хахи!
Она дернула ногой и Гокудера неосторожно прижал вату ещё сильнее. Миура ещё раз ойкнула.
- Хару больно!
- А что я могу сделать?
- Хахи! Хару не знает! Мама в таких случаях дует на рану.
- И ты предлагаешь сделать это мне?
Хару смутилась.
- Ты... Пусть Гокудера-кун делает, что хочет.
- Следи за тем, что говоришь, - резонно произнес Хаято, - Кто-то другой на моем месте мог бы запросто отрезать тебе обе ноги. "Делай что хочешь" - понятие относительное.
- Хахи! Какой ужас говорит Гокудера-кун! - испугалась Миура. При мысли о том, что она может лишиться ног, по коже прошлись мурашки. Хару вздрогнула. - Гоку~... Ой.
Горячий воздух - к жутко болящей коленке, как чистый источник посреди пустыни. Девушка медленно заливалась краской, глядя как Хаято аккуратно дует на рану, в которой все ещё царствовала перекись, уничтожая все вредное, но при этом вызывая страшную боль. Хару хотела что-то сказать в благодарность, но что-то ей подсказывает, что сейчас лучше помолчать. Та же процедура прошла и с второй коленкой - только Миура не ойкала, и не вскрикивала, только скрипела зубами и мужественно терпела.
В любом другом случае она бы давно расплакалась.
- Вот и все, - произнес Гокудера, поднимаясь, и оценивая сделанную работу. - Рана промыта. Если не будешь где-попало лазить, инфекция не занесется.
- Когда это я лазила где попало? - оскорбилась Хару, от негодования забыв, что называет себя в третьем лице.
Парень устало опустился на лавочку, стоящую у аптеки.
- Не знаю, - буркнул он, - Я же тебе не пастух.
- Хахи! Хару думает, что...
- Ты дурочка.
- Я?
Хаято прищурился.
- Мне обижать тебя, чтобы ты нормально разговаривала? - поинтересовался он, стараясь на неё не смотреть. Хару расширила глаза, подумав, что Гокудера снова становиться тем-самым-идиотом, которым был в самом начале. А что, собственно, изменилось?
- Ха... Мне кажется, что так гораздо интересней, - честно ответила Миура. В конце-то концов, будь он хоть последним идиотом - он невыразимо ей помог. И то ощущение сердца на кончиках пальцев... От воспоминаний, Хару залилась краской.
Гокудера промолчал.
- А почему Гоку... Ты не пошел в школу сегодня? - осторожно поинтересовалась девушка, теперь уже заглядывая в зеленые глаза. Гокудера странно на неё посмотрел.
- Десятый заболел - что там ловить?
- Хахи? Так ты из-за Тсуны-сана в школу ходишь? - вспыхнула Хару, которую это непонятно почему взволновало.
- Хм... Несомненно, это одна из причин, - кивнул парень, - Тем более, сегодня пятница.
- Гокудера-кун имеет право? - робко улыбнулась Миура - так всегда говорил её отец, приходя с работы в четверг.
- Ну типа да.
- А Хар... А я вот... Первый раз школу прогуливаю.
- ??! Поздравляю.
- Го.. Ты хотел что-то сказать?
- Вовсе нет.
- Хотел, десу!
- Опять эти твои словечки...
- Хару говорит, что Гокудера идиот!
- Что?! Да я...
Девушка засмеялась - громко и заливисто. Гокудера отпрянул.
- Ха... Хару шутит, десу!
- Ужас какой...

Разговаривать с Хаято оказалось не так сложно, как казалось ранее. Сначала он отвечал недовольно, бурча ответы себе под нос, но увидев, как загорелись глаза у девушки, когда он упомянул про Италию, начал медленно и неуверенно рассказывать.
Хару то улыбалась, то хмурилась, то звонко смеялась. А один раз, рассказывая какой-то анекдот, что "рассказал мне бейсбольный придурок", Хаято впервые увидел девушку в "позитивной истерике". От смеха Хару чуть второй раз не свалилась на землю.
Сейчас парень заканчивал рассказывать какую-то итальянскую легенду, про богов Древнего Рима. Хару почти ничего не слышала, лишь имена - "Марс", "Венера", а все вглядывалась в зеленые глаза, изучая лицо Хаято. Вряд ли у неё будет шанс когда-то вот так, без поддевок, ругательств, и постоянного присутствия Тсуны - он сейчас виделся ей отзвуком чего-то на заднем плане, - наедине.
Солнце закатывалось за горизонт, разбрасывая красные лучи на узкие улочки города. На фоне солнца путались электропровода, создавая причудливую и одновременно завораживающую картину.
Наконец, Хаято замолчал. Хару радостно замахала руками.
- Здорово! И эта богиня войны...
- Любви, - поправил Гокудера.
- Хахи?
- Любви Богиня. Венера.
- Афродита?
- По гречески... И чем ты слушала?
- Любви, значит...
Девушка задумалась, глядя на оранжевое небо. И вдруг покраснела.
- Она коварна и красива, да? Богиня... Любви. Она нравится Гок... тебе?
- Мне? - Гокудера смутился. - Вовсе нет.
- Почему?
- Мне нравиться другая девушка, - парень смутился ещё больше.
- Да?
- Да.
- И как её зовут?
- Не скажу, - Гокудера отвернулся.
- Я её знаю?
Хаято хмыкнул.
- Ну же, Гокудера-кун! Я никому не скажу!
- Нет.
- Зану~уда.
- Что?! Ты напоминаешь мне бейсбольного придурка! - разозлился парень.
- Хахи? Ямамото-кун? Это хорошо, или плохо? - не поняла Хару.
- Это ужасно! Я отвожу тебя домой!
- Хахи?

Гокудера обошел велосипед, и снял подножку, принимая весь вес на себя.
- Так кто тебе нравится, Гокудера-кун? - улыбнулась Хару.
Её улыбка была слишком близко к его, её глаза - на уровне его глаз. Парень на мгновенье застыл, словно пытаясь выглядеть в карих, шоколадных глазах правильный ответ, но... Нога в кроссовке соскользнула с асфальта, и Гокудера рухнул на асфальт, потянув за собой велосипед. Хару испуганно замельтешила руками - боялась то за коленки, то за то, что сейчас она упадет на Хаято, и ему будет очень больно.
Гокудера зажмурился, и обхватил летящую на него девушку за талию. На велосипед ему было плевать. Хару почти плавно, словно в замедленной съемке, опустилась на лежащего на асфальте парня. Хаято прижал её к себе, чувствуя, как быстро бьется её сердце. От страха ли? Или?...
Челка Хару коснулась его лба, а её губы - его. Гокудера охнул от тяжести и почувствовал сладкое, почти невесомое прикосновение. Миура ещё никогда не целовалась. Никогда-никогда.
Парень залился краской.
- Что ты..?
- Ты тоже ей нравишься, Гокудера, - тихо произнесла девушка, смущенно улыбаясь. - АЙ! АЙ! Коленкаааа!