[ihuli]

Дорогая Трабли! я написал фигню для тебя в этот чудесный день, и пользуясь случаем, хочу пожелать тебе чтобы на душе было тепло и солнечно, под боком мурчал кот, пеклись на кухне кексы, рядом была жена и чтобы раскинувшись на кровати и глядя в потолок, можно было намечтать всего, что обязательно - хехе, я думаю, что обязательно - сбудется))
С днем рождения

щито по поводу фигни - оно спонтанно, странно и оосно ._.и не вычитано, господипрасти
еще раз - с праздником)

Друзья не целуются

Говорит искренне, смеётся искренне, плачет искренне.
Утыкается носом в плечо Тсуне, смущая его до невозможности, жмурится от удовольствия, когда Кеко пододвигает блюдечко с кусочком сырного пирога, политого малиновым сиропом.
И даже «хахи», приевшееся, и надоевшее всем до невозможности, она тоже выкрикивает искренне. Удивляясь. Мол, «чтооо?!» или «кааак?!».
Это раздражает и одновременно смущает Гокудеру.
От такой искренности порой начинает тошнить, хочется заткнуть девчонку аккуратно свернутой салфеткой, а иногда – и не салфеткой. Губами.
Выцеловать для себя хотя бы капельку этой самой искренности, слизнуть вкус сладкого с губ, а потом обнять, прижать к себе покрепче, уткнутся носом в пахнущие миндалем или ванилью волосы (как-то она стояла рядом, что запомнилось).
Это кажется ему странным и крайне нелогичным.

- Ты ведь мой друг, Гокудера-сан, - говорит она, глядя в чашку с зеленым чаем.
- Её надо защищать, - мягко улыбается Тсуна, - Чего тебе стоит сходить с ней?
- Если Гокудера-сан занят, Хару может пойти са..
Хаято только тихо чертыхается, берет её за рукав голубой вязаной туники и тянет за собой.
И думает лишь о том, как бы так заскочить в киоск за сигаретами, чтобы эта глупая женщина не заметила.
- Иди, - сквозь зубы цедит он, кидая взгляд на торговый центр впереди, - Я сейчас подойду.
Хару улыбается.
Хару думает, что она уже изрядно поднадоела Хранителю. И мешаться в делах Вонголы, спрашивать, царапать души мальчиков, знакомых с самого детства изнутри – не хочется, поэтому в последнее время она старается почаще молчать.
Она лишь хочет знать, что все в порядке.
Миура машет подрывнику рукой и бежит навстречу цветным витринам, трясется на левом запястье сплетенный из бисера браслет.
Мимо проносятся несколько черных машин – кажется, «фордов». Девушка почти не замечает загорелое, искаженное жадностью лицо, обрамленное уложенными и словно застывшими золотыми волосами. Женщина хищно сужает глаза, машина едет дальше, а все, что остается рядом с Хару – это запах дорогих духов, от сладости которых чуть ли не скрепят зубы.
Хару никогда не станет такой.
В торговом центре она быстро находит отсек с одеждой, хватает несколько попавшихся под руку свитеров – с каждым днем в Намимори все холоднее и холоднее, и это особенно чувствуется после жаркой Сицилии, где уже две последние зимы температура не опускается ниже двадцати трех градусов Цельсия, - и отправляется в примерочную.
Из зеркала на неё смотрит худощавая и бледная девушка с едва заметным румянцем на щеках.
Сорванный с вешалки фиолетовый свитер, кажется, делает её похожей на труп из какого-то фильма ужасов, зеленый – чересчур длинный, но она собирается купить оба, нет времени выбирать.
Они не договаривались, но Хару должна быть у входа в торговый центр через десять минут, и безмолвное обещание она собирается выполнить - благодарна Гокудере за то, что он пришел с ней сюда.
Миура заглядывает за ширму и застывает в ужасе – белая форма, бледные лица, бесцветные глаза.
Солдаты Миллефиоре. Место жительства – ад, хотя для такого места они слишком светлые, изжигает, видимо, тьма изнутри.
В зале.
Хару поджимает пальцы ног – она не успела надеть ботинки, колготы не носила, и сейчас оказалась в самом, что ни есть, идиотском виде – в свитере, полосатых гетрах, носках и нижнем белье - и отодвигается подальше к стенке.
Но – нюх у них, что ли, на невинных жертв, - несколько Солдатов оборачиваются, вылавливают тонкий силуэт за розовой ширмой, довольно усмехаются, надвигаясь вперед.
- Система S.A.I.
- Хахи!
Щит загораживает примерочную от странно выглядящего оружия из коробочки, а с людьми Хаято может справиться лишь парой динамитов – повсюду разносится запах пороха вперемешку с никотиновым.
- Полный абзац, - бросает Гокудера. – Женщина, я всего лишь на несколько минут ото...
Следующее, что она видит – это его низ его пальто, когда Хаято резко оборачивается, одергивает ширму и застывает, глядя Хару прямо в глаза.
Та оттягивает свитер вниз. Зеленый.
На заднем плане кричит продавщица – что-то о вандалах и местном правительстве.
Хару смотрит в его глаза – такие же зеленые. Смотрит на незажженный динамит в одной руке, незатушенную сигарету в другой.
Гокудера старается не смотреть вниз – оно то, в принципе, и не стыдно – худенькие ноги, белая ткань... Черт.
И вверх, наверное, тоже не стоит – плещущегося в карих глазах счастья-радости-удивления ему, наверное, не выдержать.
- Гокудера-сан такой сильный! – улыбается Миура, переминаясь с ноги на ногу, и он таки встречается с девушкой взглядом – В очередной раз спас "глупую Хару". Вообще, я уже собиралась выходить – десять минут уже давно произошло, и Гокудера-сан наверняка заждался, но эти люди, наверное, появились со стороны черного входа, так что... Прости меня, пожалуйста, я обеща...
Только ничего не говори, глупая Хару.

- Друзья не целуются, - словно укоризненно замечает потом Кеко, но, видно – она рада. И чувство вины за Тсуну, наверное, даже наверняка – не мучает.
Хару улыбается, ловит свое отражение в кружке с соком.
Мнет рукав зеленого свитера.
И правда – не целуются.